...Ради которой меняют маршруты

Он говорил о ней постоянно. Это были обрывки дней, моментов встреч и того самого вечера, когда она ушла от него, бросив на прощание: «Иногда одной любви слишком мало». Я знала слишком много, господи, я знала о ней почти всё - но это его спасало, говорить о ней, детально восстанавливая разбитое прошлое. Мелочи: от крошек на столе до сбившихся локонов на подушке, когда она спала рядом.

 Я была слишком молода, чтобы понять извращенность ситуации, когда ты делишь с кем-то постель, но в ней присутствует еще один человек. Та, которая потом ему снилась.

Не мазохизм, а чистое любопытство сдерживало от расставания. Он старше на 12 лет, его зазноба чуть старше меня и в этих воспоминаниях о ней было самое сокровенное, что осталось потом на всю жизнь.

Когда мужчина любит – ничто неважно, кроме тебя. Тебя,  - не придуманной персоны, личности, которая может быть кандидатом наук, учительницей музыки, стриптизершей, шлюхой или наивной студенткой филфака.

Влюбляются в острые локотки, в пережженные осветляющей краской волосы, во взмах ресниц, шершавые пяточки и любовь к попсовой музыке. В сигареты, хриплый голос, идиотский смех, ключицы или круглые коленки.

 «Она пила по утрам шампанское. Я жарил ей пирожки. Покупал розы. Она иногда выбрасывала их мусорное ведро». Это была настоящая драма, в которой герои казались придуманными, излишне вычурными, но, увы, это все было правдой. Я ее знала. Всю эту манерность и тягу к скользкой мелодраматической игре – а играла она изящно.  Мужчины попадались в ловушку и ходили за ней влюбленными псами. Казалось, что она фальшивая, что лишь притворялась кокеткой, наивно хлопающей длинными ресницами. 

  Но,  она не играла, она и вправду была дура.

 «Сводили с ума ее ноги, затянутые в узкие джинсы» - говорил он мне, и тот факт дурости уже не волновал. Он читал ей «Фауста», для просветления и обогащения пустой красивой коробочки. Она лежала на коленях и зевала. Это ужасно отвлекало его. Классика проигрывала минету.

-Тебе, наверное, жутко больно всё это слышать, – однажды удосужился узнать, каково это внимать о другой женщине и молчать. – Когда надоест, я уйду, - успокоила. С ним было лучше, чем дома в одиночестве, увы, я тоже была прозаична. Мы иногда смотрели боевики, жарили блины и пили вино. Мне было любопытно, смогу ли оставить след в этой квартире, как сделала это она. Что нужно для любви, привычка, запахи или хороший секс?

Он привыкал. Однажды притащил цветы. «Не розы», - выдохнула я. Быть унылой копией ужасно не хотелось. Он расспрашивал обо мне, но каждый ответ заканчивался: « А вот она»… -  и вся искренность снова рассыпалась на тысячи ее глаз, следящих за нами.

Будет ли кто-нибудь так вздыхать и говорить обо мне? – думала я. Я не умела играть, как она. Абсолютно, увы, или к радости лишена манерности и харизмы. Простая безыскусная, такой казалась я себе. Истеричкой быть не умела. Всё внутри. А если плакать, чтобы ни кто не видел.

 В его словах всегда было много цветовых пятен и мягких линий, мелких вычурных подробностей, описанных в деталях.  Я видела, как она поправляла длинным ногтем волосы, как разжимала пухлые губы, как разбивала тонкий фужер с шампанским, как била в крике тарелки, нервно прыгая по кухне в одном белье. Он рисовал всё настолько точно, что иногда казалось, будто он сошел с ума. Но это был не нервный мальчик, а высокий статный мужчина, только слишком слабый, чтобы прятать чувства в себе. 

Другие так не будут, я понимала. Мужчины сдерживают эмоции. У него эта театральность была родовой, семейной историей, когда на поверхности все тревоги и чувства, когда даже обычный день может быть описан искусно с набоковской страстью и тягой к преувеличению и сентиментальности.  Только правда от этого не становилась меньше.

Такая вот она эта чертова любовь – в линиях, запахах, совершенно примитивных мелочах, которые становятся интимными и понятными именно тебе. Когда только одно фотографичное воспоминание (а это что угодно: та самая песня, звучащая из каждой радиостанции «белые обои, черная посуда…», секс на старой карусели в детском парке, кофе в дешевом баре посреди ночи) может сорвать чеку, и ты найдешь себя на дне бутылки, запивающего разрывающееся сердце.

Нервы, кто-то скажет ни к черту. Просто вы не любили. Это оружие против пороков. Ты простишь всё за одну только взаимность. Это момент исключительного совершенства, и это совершенство – ты, она, он.

Бесполезно придумывать новые истины, бесполезно читать книги с этими бесконечными глуповатыми привлекательными названиями: «Как заставить его полюбить вас» и прочее. Не существует никакой формулы кроме маниакальной страсти «вопреки». Нет никаких «он меня боится»,

просто он мужчина, поэтому так сдержан и вот уже месяц не звонит,

не дарит подарков,

не пишет,

не поздравляет с днем рождения,

не увозит в ночи куда-то далеко за город, чтобы целовать и сжимать в объятиях и просить еще и еще о встречах.

Это всё унылые оправдания иллюзии, страх признаться самой себе – ты его не зацепила. 

Как и тот парень, который периодически дарит тебе цветы, помогает, когда попросишь, то маме шкаф перевезти, то забрать тебя пьяную с вечеринки. А ты ему даже поцелуя не подаришь. И знаешь точно – впрочем, никогда. И потом будет тот, кому неведомы не отвеченные звонки. Когда одно только имя будет расшатывать подсознание. А один взгляд снимать одежду. Там будет сожжено немало мостов, будет всё кроме пустоты и равнодушного: «А, это ты»... в телефоне разочарованным голосом.

Когда любят  - ты та самая... Ни цвет глаз, ни цвет волос, ни тембр голоса, ни фигура, ни кулинарные способности не имеют значения.

Он пек ей пирожки и покупал шампанское и ломал голову над подарком ко дню рождения. Купил ей золотой браслет.

Мне  - дешевые часы на рынке. Я застегнула их на руке и тогда осознала: пора уходить. Здесь повсюду её следы и, даже выйдя за пределы его квартиры, я думаю о той, которая меня весьма раздражала. Только мне не хватало финальной точки, мощного аккорда, чтобы прийти к этому выводу – любовь заслужить невозможно. Ни выпросить, ни приручить. Эксперимент почти закончился.

Мы ехали в метро к нему домой. Он крепко сжимал мою руку, словно предчувствуя, я могу сбежать в любую минуту, он не хотел меня терять, удобную, хорошую девочку. 

Станция. А там – она. В узких джинсах, куртке, белые локоны падали в яркий шарф. Он разжал руку. Вздрогнул. Несколько секунд и он вышел. Двери закрылись. Я осталась в вагоне, поезд уезжал,  и я видела, как он стоял возле нее, поникнув голову. Темный тоннель -  а я всё так и вижу их вдвоем на платформе.

Я прождала его возле квартиры часа два. То сидела на коврике, то выбегала на улицу покурить. Была зима и минус 10. Он забыл мне дать ключи. Это был прекрасный момент. Ты понимаешь, что можешь быть женщиной на станции, ради которой меняют маршруты, и той, которая навсегда останется  в вагоне.

Я вернулась домой. Ночью он звонил в дверь, я не открыла. Я больше не хотела ничего знать ни о ней, ни о нем, ни о том, что же будет между ними дальше.

Я узнала самое важное: ночи могут быть горькими, расставания болезненными, но если тебя любят – в один миг один шаг мужчина сделает к тебе без раздумий. А кто-то, увы, так и останется девушкой в вагоне.

#анназлатковская